В апреле от коронавируса скончался отец Роберта Шварцмана, Михаил. В своей колонке журналист Эльмир Валеев рассказал о том, каким был человек, так много давший российскому гонщику.
Когда пандемия только началась, и выглядела чем-то далёким, иллюзорным, явлением из другого мира, не раз приходилось слышать от скептиков вопросы типа: «Ты знаешь кого-то лично, кто умер от этого коронавируса? Нет? И я не знаю. Значит, никакой пандемии нет, иначе бы среди наших знакомых обязательно кто-то был».
Мы тогда с друзьями начали делить известия о жертвах этой болезни по кругам общения. Первый круг общения - это те, кого ты знаешь и с кем ты общаешься лично. Второй – те, кого знают и общаются лично твои друзья. Третий – кого знают друзья друзей, и так далее. Умершие из третьего круга появились достаточно быстро, но это и неудивительно. Если первый круг общения измеряется сотнями человек, то уже второй – десятками тысяч, а третий – миллионами. Однако по мере расширения пандемии круг смертей сужался всё туже и туже, и вскоре был взят и второй круг.
Естественно, я понимал, с самого начала понимал, что смерти в первом круге – лишь дело времени. У меня очень много друзей и знакомых, из самых разных миров - автоспорт, политика, журналистика, ЧГК... Многие из них в группе риска, так что в последние недели каждый звонок телефона вызывает тревогу. Но то, что в этом списке окажется отец Роберта Шварцмана, стало для меня шоком. Всё ещё достаточно молодой, здоровый человек, живущий в России и Израиле – странах, которые коронавирус пока затронул лишь слегка...
Изначально мы с Михаилом узнали о существовании друг друга виртуально. Так получилось, что я был первым, кто рассказал широкому кругу (ох уж эти круги) читателей о его сыне Роберте. Конечно, я был не первым, кто обнаружил его талант – это произошло ещё в картинге. Но кто у нас в стране следит за картингом? Зато как только он перешёл в Формулу-4, попал в мой обзор выступлений российских гонщиков. И не просто попал – я был так впечатлён Робертом, что
посоветовал всем следить за ним внимательно.
Фото: Sport In Photo
Как позже выяснилось, Михаил этот материал читал. Я, в свою очередь, начал выяснять, кто родители Роберта – это было тем более интересно, что изначально Шварцман выступал без сторонней поддержки, что далеко не всем по силам. Так я и узнал о Михаиле, бизнесмене, контролирующем львиную долю цветочного рынка Питера.
Это было в конце 2014 года, но познакомились лично с Михаилом мы только в 2017-м. По приглашению SMP Racing в апреле я приезжал на гонки Формулы Renault 2.0, где тогда выступал Шварцман-младший, а в октябре поехал в Маранелло – там было объявлено, что Роберт вошёл в молодёжную программу Ferrari Driver Academy.
В Маранелло мы с Михаилом очень много общались. Не только о Роберте – поверьте, ему было о чём рассказать. Отцы гонщиков – это отдельный мир. В Формуле 1 мы этого, разумеется, не видим, но в младших сериях они постоянно ездят со своими детьми на этапы, и как вы думаете, чем занимаются во время гонок и после них? Естественно, общаются между собой. Поэтому все они, на самом деле, друг друга знают, знают, кто на что способен, кто как живёт, и так далее.
Фото: Prema Powerteam
У нас с Михаилом сразу же сложились очень хорошие, можно даже сказать, доверительные отношения, и он многое мне рассказал о Ландо Норрисе, Джордже Расселле и остальных. Это та сторона автоспорта, которую трудно узнать, смотря гонки по телевизору и читая обзоры в прессе, но которая столько же важна, как кубки и секунды. Позже я загорелся идеей сделать отдельный материал, перекрёстное интервью с несколькими такими отцами, рассказать об этом мире. Я обсуждал это с Михаилом, он принципиально был не против, но многое нужно было отрясти, так что идею мы пока отложили...
Естественно, задавал я Михаилу и так волновавший многих вопрос, почему он решил назвать сына, обладателя и без того не самой русской фамилии, Робертом. Он в ответ пожал плечами и сказал, что вообще-то он мог получить и фамилию матери, а она происходит из княжеского рода Галицких. Назвать же сына они думали Даниилом, так что он вполне мог оказаться не Робертом Шварцманом, а Даниилом Галицким. Сидевший рядом юный Роберт чуть не поперхнулся лазаньей и ответил что-то вроде: «О нет, только не это!».
Фото: Prema Powerteam
Последние пару лет мы с Михаилом общались достаточно регулярно, в мессенджерах – поздравляли друг друга с Новым годом, Михаил слал шуточные фото и видео на гоночную тему, и так далее. Конечно, центральной темой был Роберт, его выступления и достижения. Было видно, насколько он гордится сыном, и в то же время как сильно переживает. Переживает, в том числе, из-за того, что не всё зависит от одного лишь таланта. Помню, как он разводил руками, рассказывая, что отец Ландо Норриса, с которым Роберт изначально сражался на одном уровне, просто покупал сыну месяц наката в каждой младшей серии, за счёт чего Ландо убежал вперёд.
Надо сказать, у Михаила было очень здравое представление о том, что именно делает гонщика великим, и переживал он не за талант Роберта, а за то, как он сможет им распорядиться. Роберт очень умный парень, но в юности был довольно легкомысленным и склонным к шапкозакидательским настроениям. Михаил это отлично видел и понимал, и очень старался повлиять на сына в правильном направлении. Последние пару лет сложились для Роберта непросто, но в том, что в конечном счёте он смог со всем справиться и стать чемпионом одной из самых престижных молодёжных серий, огромная заслуга его отца.
Печально, что оставшуюся часть пути Роберту придётся идти в одиночку. Что его отец не увидит, чего удастся добиться сыну, которого он так любил и на которого так надеялся. Но Михаил очень многое успел ему дать, и я уверен, что всё это не пропадёт понапрасну. А нам остаётся лишь помнить, каким он был и как много сделал.